Муха

Муха. Мифологическая роль М. связана с её малыми размерами, назойливостью, нечистотой. Эти особенности определяют символическое значение образа М. У древних евреев М. считалась нечистым насекомым и не должна была появляться в храме Соломона. Её вредоносные качества (от мора, приносимого М., обезлюдел Левант) в сочетании с многочисленностью М. объясняют сравнение с М. ассирийских или египетских войск в библейской традиции. Христианская традиция усвоила образ М. — носительницы зла, моровой язвы, греха, ведущего к искуплению. В ряде случаев образ М. соотносится с персонифицированными мифологическими образами, чаще всего воплощающими силы нижнего мира. Так, многие демоны, злые духи, персонажи, фигурирующие в чёрной магии (в частности, в «чёрных» заговорах, колдовстве), связаны с М. В иранской мифологии демон смерти Насу («труп») представлялся в облике отвратительной трупной М., прилетающей после смерти человека, чтобы завладеть его душой и осквернить тело. Верховный вождь адских сил Вельзевул — учредитель ордена М., с которым связаны и Молох, Ваал, Левиафан и другие, занимающие разные места в иерархии этого ордена. Известны и иные формы воплощения мушиных образов в мифологии (ср. способность скандинавского Локи превращаться в М., которая жалила его жертвы, подвергая мучениям; мотив превращения сказочного героя в М., что облегчает ему выполнение своих задач). Несколько другую категорию составляют т. н. «мушиные» боги, повелители М., защищавшие людей от укусов М. Таков был Вельзевул, которого почитали ханаанеяне и филистимляне. Ср. одну из ипостасей Зевса — Апомийос («отвратитель М.»), которому ежегодно в Актийском храме приносили в жертву вола [косвенное отражение той же связи в мотиве вола и М. (ср. более известный случай — вол и лягушка) или в мушином опахале (др.-инд., пали camara-, собств. бык вида Bos grunniens) в форме кустистого взъерошенного бычьего хвоста, выступающем в буддизме как эмблема власти, мощи, покровительства, превосходства, также — подчинения; подобные же опахала в Китае используются в магических обрядах]. Жертвоприношения от М., совершаемые, очевидно, в пользу мифологического персонажа, обладающего властью над М. или успешно с ними борющегося, известны и в Риме (совершались в храме Геркулеса). Мифологическая отмеченность М. актуализирует тему малого, ничтожного, вредящего большому и значительному. Эта тема так или иначе отражается и в клишированном библейском образе М. в помаде (эквивалентном образу ложки дёгтя в бочке мёда), и в эзоповской басне о М. на колеснице (и её фольклорных источниках), и даже в символическом образе вечности, бессмертия — М. в янтаре. Помимо уже отмеченного превращения героя в М., ср. такие мотивы: М. строит терем, М. попадает в сеть к мизгирю (пауку), М. летает над головой, служит приметой при узнавании невесты; М. берётся героем для напоминания; М. и блоха (хвастовство — состязание на тему, кто больше досадит человеку; мена жильём между ними); М. забывает имя; М., убитая на носу судьи; происхождение М. в результате соития брата и сестры (А 2031), по воле верховного бога и т. п. Связь энтомологического и астрального кодов в теме М. отражена в названии созвездия Musca Borealis. Образ M. иногда включается в состав других образов с богатой мифопоэтической семантикой; ср., например, обозначение мухомора (Amanita muscaria) как «мушиного» гриба — рус. мухомор, нем. Fliegenpilz или Fliegenschwann, франц. tue-mouche и т. п. (см. Грибы). Иногда М. выступает в мифопоэтических источниках как представитель класса насекомых в целом, и в этом случае её характеристики становятся или более нейтральными (малое, летающее, жужжащее и т. п.), или, наоборот, более разнообразными и эвентуальными.

Лит.: Jоbes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, pt 1, N. Y., 1962, p. 588-89.

В. Н. Топоров